Вечный порт с именем Юность - Владимир Казаков

– Полюбоваться или очередной контроль? – после рукопожатий спросил Донсков.

Батурин засмеялся:

– Бери выше! Инспектора хотят прыгать.

– А им-то зачем?

– Обижаете, Владимир Максимович. Мы что, не летаем с вами «на беду»? – проворчал инспектор прозванный «Квадратом».

– Вы, кажется, не пробовали.

– Постараюсь! – Квадрат протянул дерматиновую папку. – Документы на допуск. В городе мы и тренажи прошли. Самолет Ан-2 с парашютистами приказано пилотировать Батурину.

– Когда будет прыгать он, кто поведет самолет?

– Гладиков.

– Ан-2 готов. Сейчас подвезут парашюты и щиты для укладки.

– А людей?

– Пилоты у нас привыкли пешком ходить.

На пристрелочные прыжки Батурин повез инструктора и Донскова.

– Как они там? – поинтересовался по радио Комаров, руководивший полетами.

– Порядок. Жуют чего-то вкусное.

Ан-2 лез в небо долго. У пилотов на старте заныли шеи, пока они дождались и увидели, как из открытой двери самолета выбросились два комочка. Один стремительно полетел вниз, второй отстал. Было заметно, что он раскинул в стороны руки и ноги, задерживая падение. Это, конечно, показывал искусство свободного полета инструктор. Донсков уже метров на сто опередил его, и… два купола раскрылись одновременно, а над ними затрепыхались маленькие вытяжные парашютики. Но теперь инструктор настигал Донскова, и довольно быстро. Сказывалась разница в парашютах. Над инструктором раскрылся ПЛ, красный, с небольшим куполом, а Донсков снижался под обширным разноцветным грибом парашюта десантного.

Смотрели в небо не только летчики – на окраине аэродрома собралась толпа жителей городка, для них зрелище казалось необычно интересным, многие только в кино и по телевизору видели парашютные прыжки. Поодаль от толпы стояли две упряжки оленей.

Инструктор упал прямо в центр аэродрома, удержался на ногах и быстро подтянул за стропы гаснувший купол.

Плавно, по всем правилам – ноги в коленях сжаты, ступни слегка вытянуты вперед – коснулся жесткой земли Донсков.

– Ура-а! – закричала ранее не выделявшаяся среди одетых в одинаковые синие комбинезоны пилотов Наташа Луговая, и на старте над возбужденными людьми замелькали брошенные вверх шлемы и береты.

Почти всем вдруг захотелось попасть в первый заход. Инструктор, невысокий, пузатенький, очень добродушный на вид, скомандовал неожиданно низким густым басищем:

– Смирна-а! – и быстро навел порядок.

Галина Терентьевна Лехнова оказалась включенной в головную десятку, хотя настойчиво пыталась уступить свое место другим. С ней и случилась в воздухе первая непредвиденная «заварушка».

Под крыльями самолета зеленело летное поле, перечерченное на две половинки серой бетонкой. Прогудела сирена: «Приготовиться к прыжку!». Инструктор прошелся по кабине и, ободряюще хлопая каждого по плечу, прикрепил к тросу, натянутому под потолком, карабинчики фал принудительного раскрытия. Подошел к двери и распахнул ее, закрепив в таком положении специальными оттяжками.

Сирена взвыла вторично: «Прыжок!».

И сразу один за другим вывалились из самолета два парашютиста. Третьей в шеренге стояла Лехнова. Она шагнула и закупорила дверной проем.

– Пошел! – подтолкнул ее басом инструктор.

Растопыренные ноги и руки Лехновой будто приварились к металлу обода двери.

– Пошел! – закричал, теперь почему-то тонко, инструктор.

Батурин, пилотировавший самолет, сбросил газ. Замолк мотор, и в кабине стало тихо.

– Не пошел, а пошла! – огрызнулась Лехнова на инструктора. – Ишь раскричался! Я сама!

– Отставить! – подал голос Батурин. – Потеряли высоту и прошли точку сброса. Иду на второй круг.

– Прошу сесть на места! – скомандовал инструктор.

– Я постою, – выдавила Лехнова.

– На место, сказано вам!

Горбатилась от парашюта спина Лехновой, и никто не видел, как она плакала. Ветер размазывал слезы по белым щекам. Она очень хотела, но не находила сил оторвать руки от дюралевых округлых косяков. Смотрела вниз, в бездну, с ужасом.

Батурин связался по радио с Комаровым и рассказал о случившемся.

– Первый, разрешите отменить ей прыжок?

– Действуйте по обстановке.

– Галя! – крикнул Батурин. – Земля разрешила тебе остаться в самолете!

– Отвалите назад, вы мешаете работе. Ну, пожалуйста, отойдите от двери, – просил инструктор, вкладывая в голос и просьбу и приказ.

– Я прыгну!

– Что вы сказали? – аж подскочил на месте инструктор.

– Я прыгну! Только не трогайте меня. Не торопите. Я обязательно прыгну, прыгну.

– Молодец! Минуточку… Прыгайте!.. Ну же… Ну, пошла, ты…

– Стыдоба! – прошептала Лехнова и вдруг криком, со звенящей хрипотцой: – Выбросьте меня! Вытолкните! Выбросьте!

– Не положено! – Инструктор не знал, что делать. Растерянно топтался позади парашютистки, не решаясь толкнуть. Попробовал взять ее руку от косяка, но она показалась ему закаменелой.

– Антоша! – позвала Лехнова. – Антоша!

Богунец, стоящий в конце шеренги, отстегнул карабинчик фала от троса и пробрался к ней.

– Я здесь, Галина Терентьевна!

– Антоша, выкинь меня! Очень прошу! Назад не пойду!: Выкинь! Век буду тебе благодарна!

– Без церемоний?

– Все можно, Антошенька, все!

– Есть!

Богунец встал за Лехновой, резко ударил ее по напряженным рукам, и они будто сломались. Он прижал локти Лехновой к ее талии и, показалось всем, мягко тронул ниже пояса коленкой. Парашютистка вылетела из самолета.

– И я до дому! – Богунец прыгнул за ней.

На земле слышали, как двое, почти рядом раскачиваясь под сине-белыми полотнищами, горланили песню:

…Прилетишь – прибегу на свидание,

Как на первую встречу с тобой!

Когда они опустились, Богунец, помогая Лехновой собрать купол, вдруг замер, уставившись на нее.

– Галина Терентьевна!

– Что, Антоша?

– Вы помолодели лет на десять!

– Думаешь?

– Вижу. Честное слово, вижу! – воскликнул Богунец.

– Не знаю. Может быть. По правде, я чувствую, будто сбросила с плеч какую-то тяжесть. И знаешь, чего мне сейчас хочется, Антон?

– Плясать!

– Нет. Извини. Раньше я будто дремала. Понимаешь? Да нет, от тебя это далеко…

– Чего же вам хочется? – вытянулся по стойке «смирно» Богунец. – Мигом исполню!